АРТ-салон. Художественный салон Клуба ЛИИМ


Главная	АРТ-имена	Поиск в АРТ-салоне	Арт-сайты

Врубель Михаил Александрович
Лебедь. 1901 (Очерк)

Завершая и увенчивая ряд живописных ноктюрнов, к которым относятся Сирень, К ночи, Пан, Царевна-Лебедь, картина Лебедь написана вослед и, очевидно, в пару к Царевне-Лебеди. Здесь мы словно созерцаем тютчевский «оный час явлений и чудес», когда «густеет ночь, как хаос на водах». Благодаря проработке мастихином, чернота фона отсвечивает, как уголь-антрацит, являя собой почти буквально сгусток первобытного хаоса, в котором снежно-белое с холодно-сизыми тенями существо, оставляя внизу отягчающий наряд, превращается вверху в странное и страшноватое подобие хвостатой рептилии с пронзительно смотрящим и видящим глазом, который мы потом встретим и у быка-Зевса в серовском Похищении Европы, и в Купании красного коня Петрова-Водкина. Событие, которое здесь разыгрывается,– того же рода, что и в Похищении Европы: вполне можно поверить, что перед нами лебедь-Зевс, приготовляющийся завоевывать Леду.

Художник, по видимости, не озабочен не чем иным, кроме как с наивозможной точностью изобразить пернатое существо в момент, когда оно «выходит из себя», переменяет положение, позу, готовясь что-то предпринять: выбраться из воды на берег, завоевать сердце избранницы, отразить опасность. В такие критические, переходные мгновения облик лебедя подвергается гротескным модификациям: то он окажется неожиданно громадным, то шея вытянется по-змеиному, и он станет похож на крылатого дракона… Короче, это те мгновения, когда знакомый облик и образ оказывается чреват непредсказуемыми превращениями, метаморфозами. В Сказке о царе Салтане лебедь превращается в царевну, тогда как в обличье коршуна спрятан чародей. Так вот, в виду Царевны-Лебеди лебедь на картине 1901 года наделен повадкой, которая скорее подобает чародею, собирающемуся превратиться… хотя бы в коршуна, дабы заполучить царевну. Но, в противоположность тому, что иллюстрируется картиной Царевна-Лебедь, здесь не какое-либо определенное сюжетом однократное превращение этого в другое, а сам Царь – чародей, дух, гений перевоплощений.

Но чародействует и сам художник. В переливах перламутровой раковины (этюд 1904 года из Третьяковской галереи) прозревается силуэт дремлющего лебедя, тем же порядком, каким иней на морозном стекле грезит образами органической природы. В одном из поздних автопортретов Врубель поместил свое лицо между двумя главными «героями» его поздних штудийных пристрастий – раковиной внизу и статуей лебедя вверху. Комментируя замысел Жемчужины, Врубель говорил, что «краски вовсе ненужны для передачи рисунка тех мельчайших планов, из которых создается в нашем воображении форма, объем предмета и цвет». В этюдах Врубель применяет уголь. След угля на поверхности ватмана создает эффект мерцания крупиц света в крупицах черноты, как бы искрящийся черный снег,– эффект того же порядка, что и иллюзия переливов цвета на поверхности формы.

Здесь оказывается важным один психологический момент. Увидеть, например, искрение цвета на белом инее, так же, как радужные отливы на перламутре, можно лишь при определенных условиях: требуется сосредоточенность, усилие внимания. Такую гипертрофированную активность зрения, превосходящую обычную меру и сравнимую со способностью видеть в темноте, проницать за грань видимого, Врубель «одалживает» своим героям, включая фантастических, к которым прежде принадлежал киевский Ангел с кадилом и свечой, а в поздний период его демонический двойник – Лебедь.

Вступление

Автопортреты

Корни легенды

Выход в свет. Врубель в художественном окружении

Киев - Венеция - Киев

Москва - Петербург

Творческое кредо

Биография и творческая судьба. Странные пересечения

Творческий метод. Метод и тема

Символизм

Девочка на фоне персидского ковра. 1886

Портрет С. И. Мамонтова. 1897