АРТ-салон. Художественный салон Клуба ЛИИМ


Главная	АРТ-имена	Поиск в АРТ-салоне	Арт-сайты

Крамской Иван Николаевич
Творчество художника. 5

1 2 3 4 5 6 7 8 9

Будучи в основном портретистом интеллигентного слоя русского общества, Крамской тем не менее отдал существенную дань портретам крестьян. Галерея крестьянских образов дополняет «иконостас» портретов «лучших людей». Богатый мир личности оказался принадлежностью не только интеллигенции; крестьяне, лесники, мельники предстают на портретах художника как самобытные личности. Портрет крестьянина (1866), Голова крестьянина, старика украинца (1871), Мужичок с клюкой (1872), Пасечник (1872), Крестьянин с уздечкой, Мельник (1873), Портрет крестьянина (1874), Полесовщик (1874), Созерцатель (1876), Крестьянин с уздечкой. Мина Моисеев (1883) занимают место рядом с портретами писателей, ученых, художников. Их объединяет единый формат и единый масштаб.

В портретах крестьян, созданных Крамским, образы выходцев из народной толщи поднимаются до уровня, ранее предназначенного для представителей знати и «великих людей». Тем самым портрет эпохи критического реализма утверждал гуманистическую мысль о внесословной ценности человеческой личности, изначальном равенстве людей всех сословий, в формах искусства творил мечту о справедливом общественном устройстве. Портретная галерея второй половины XIX века – это своего рода социальная утопия, прообраз грядущего «царства Божия» на земле, где не будет ни бедных, ни богатых, где люди-братья будут работать на всеобщее благо.

Освобождение крестьян приветствовалось как освобождение человека, личности от всякого гнета. С распадом прежних общностей утратили былое значение сословная детерминированность личности и связанное с ней ролевое поведение. Герои портретов Крамского не представляются «я – крестьянин», «я – дворянин», «я – писатель», а ищут пути к самотождественности («я» есть «я»). От карамзинского «и крестьянки чувствовать умеют» искусство второй половины XIX столетия сделало следующий шаг, утверждая, что способность мыслить, рефлектировать прерогатива не только высших сословий и интеллигенции.

Крамского привлекали цельность народных характеров (Крестьянин с уздечкой. Мина Моисеев), их скрытая неукротимая стихийная сила (Полесовщик), рефлектирующий психологический тип в крестьянской среде (Созерцатель). Крамской хотел написать большую картину из жизни деревни – Крестьянский сход – и рассматривал многие свои крестьянские портреты как этюды типов для картины. «Тип и только пока один тип составляет сегодня историческую задачу искусства… Сюжет, столкновения характеров, события, драма, все это еще в отдаленном будущем. Теперь мы должны собрать материал, мы еще не знаем ни типов, ни характеров нашего народа, как же мы будем писать картины?» – говорил художник Васнецову (Переписка Крамского, т. 1, с. 459). Но задуманная картина Крестьянский сход так и не была осуществлена. Портретный этюд у Крамского становился самодостаточным законченным портретом, работа над ним затягивала художника, и это мешало при создании многофигурной композиции:«солисты» не могли составить многоголосный «хор» большого полотна.

Лето 1874 года – самый разгар охватившего общество так называемого «хождения в народ», массовых выездов интеллигенции и студенчества в деревни с просветительскими и пропагандистскими целями, героическая попытка сократить огромную пропасть, которая отделяла в России народные слои от образованных сословий. Крестьянские портреты Крамского – своего рода исследовательская практика, в основе которой стремление приблизиться к народу, вглядеться в лица крестьян, попытаться понять, из каких первоэлементов складывается национальный характер, национальная психология. Порой Крамской вглядывается в крестьянские лица не без трепета, тайной боязни перед неуправляемой стихией народного протеста. О своем Полесовщике художник, в частности, писал: «Мой этюд в простреленной шапке по замыслу должен был изображать один из тех типов (они есть в Русском народе), которые многое из социального и политического строя народной жизни понимают своим умом и у которых глубоко засело неудовольствие, граничащее с ненавистью. Из таких людей в трудные минуты набирают свои шайки Стеньки Разины, Пугачевы, а в обыкновенное время они действуют в одиночку, где и как придется, но никогда не мирятся. Тип не симпатичный, я знаю, но знаю также, что таких много, я их видел» (Переписка Крамского, т. 1, с. 298).

Психологический этюд Крамского Созерцатель попал в ткань романа Достоевского Братья Карамазовы: «У живописца Крамского есть одна замечательная картина под названием Созерцатель: изображен лес зимой, и в лесу на дороге, в оборванном кафтанишке и в лаптишках стоит один-одинешенек, в глубочайшем уединении забредший мужичонка, стоит и как бы задумался, но он не думает, а что-то "созерцает". Спросили бы вы его, о чем он это стоял и думал, то наверно бы ничего не припомнил, но зато наверно бы затаил в себе то впечатление, под которым находился во время своего созерцания. Впечатления же эти ему дороги, и он наверно их копит… Может вдруг, накопив впечатлений за многие годы, бросит все и уйдет в Иерусалим, скитаться и спасаться, а может, и село родное вдруг спалит, и может быть, случится и то и другое вместе. Созерцателей в народе довольно» (Ф. М. Достоевский. Братья Карамазовы. – Полное собрание сочинений, т. 14, с. 116–117). Для Достоевского Созерцатель Крамского – человеческий тип, близкий Смердякову.

1 2 3 4 5 6 7 8 9

По материалам: Иван Крамской. Ред. Н. Надольская. Текст Т. Карпова. М.: Белый город, 2000. - 64 с., ил.